— Я скажу тебе… — начал Эйнар, но тут медвежий полог с шорохом отодвинулся в сторону и в теплую корчму ввалилась группа заснеженных товарищей состоящая из Гольца, Врана, Дрозда, Сологуба и Вендара. Стряхнув с воротников порошу, все они без какого либо приветствия протопали к столу и уселись на лавки. Широко сидевшие сдвинулись и потеснились, а Невул и вовсе уступил свое место рядом с Джари Врану. Долговязый лучник не любил подолгу сидеть за яствами, наевшись, имел привычку выйти продышаться. Дрозд перешагнул лавку и втиснулся слева между мной и Чусом. Карья с Улавой (так звали вторую девушку из сгоревшей корчмы) мигом обставили новых гостей полными еды плошками и кружками с медовухой.

Внимательно оглядев наши сосредоточенные лица, Дрозд отхлебнул меда и уставился в упор на Эйнара своим немигающим, потусторонним взглядом.

— Ты что-то хотел сказать, дан?

Эйнар наморщил лоб и кивнул. Не знаю, может быть в какой другой раз предводитель северной дружины и проявил бы норов, но после вчерашнего показательного выступления авторитет Дрозда среди наблюдавших зрелище взлетел до небес. Ночью по дороге в корму дан подробно расспросил Сологуба про Дрозда: откуда пришел, где учился обоерукому бою? Узнав, что боярин из местных кривичей и пришел на службу к Рогволду когда князь владел Полоцком уже лет пять, отстал.

— Я собирался дать Стяру всего один совет, — ответил Эйнар. — Ты не против?

— Ничуть. Я пришел за тем же самым, но уступлю тебе право высказаться первым.

Темный жир с бараньей лопатки обрызгал тонкое запястье Дрозда, стоило ему хорошенько впиться зубами в слабо прожаренный кусок.

— Благодарю, боярин, — с легким кивком и чуть заметной улыбкой произнес Большие Уши. — Надеюсь я не сильно оскорблю чью-то честь, если посоветую Стяру прямо сейчас выбрать того, кто будет представлять его на судебном поединке против херсира Старлуга Старлугссона.

— Очень дельный совет, — тут же отметил Дрозд. — А теперь скажи мне, дан, отчего ты вдруг вздумал указывать полоцкому десятнику что ему делать?

Все сидящие за столом настороженно притихли. Я почувствовал напряжение Стегена, соприкоснувшись с урманом плечами.

— Мой ответ прост, боярин, — проговорил Эйнар, ладонью утерев с усов блестевшую влагу, — Стяр сам испросил совета. Считаю, что он гораздо более ценен своей светлой головой, а не крепкими руками. Поэтому потеря воина, несущего на своих плечах удачу, будет в несколько раз весомее для Полоцка, чем потеря просто воина.

— С каких пор ты беспокоишься за судьбу города, который пришел брать на меч?

Резонный вопрос. Особенно из уст главы профильного ведомства. В жизни бы не подумал, что в раннем средневековье существует подобные инстанции. Мысленно я Дрозду поаплодировал. Мутный типчик этот Эйнар и бригада у него мутнорылая. Нынче с вами, завтра с ними, таких нужно разъяснять с самого начала, чтобы позже не пожалеть.

Я ни на секунду не усомнился, что за пределами корчмы сейчас бдит по крайней мере полусотня Вендаровых парней и случись непонятки с хирдом Большеухого, быть нехилой бойне во имя справедливости.

— Я сделал ошибку, примкнув к Горхиду. Увидев полоцкие укрепления, сразу понял, что ни куршам, ни моим ребятам не бывать внутри этих стен, а количество возможной добычи в жилищах вокруг города несравнимо с тем, что можно было взять в боярских домах. Мы продали свои мечи не тому, только и всего.

— Горхид действительно князь?

— Он очень хотел им стать. Домонт обещал ему земли за разорение Полоцка.

— Кто надоумил Домонта отправить на нас войско?

— Этого я не знаю, но слышал, будто кто-то послал куршскому князю весточку, что Рогволд готовит на него поход. Домонт тайно снесся с латгальскими и земигольскими вождями, дал Горхиду дружину и велел ударить первым. К тому времени я со своим хирдом уже два месяца вынужденно гостил у одного из Домонтовых бояр, чинил свой пострадавший в шторме корабль. Некоторые мои люди залечивали полученные в морском бою с ярлом Хакстейном раны. Я ухватился за предложение Горхида отправиться за добычей, чтобы поправить свое положение и отплатить боярину за гостеприимство. Уже в Полоцке я узнал, что барсучий выродок Хакстейн пал от руки сего славного десятника и захотел выразить ему свою признательность.

— Откуда знаешь наш язык?

— Я полтора года служил одному из велетских родовых князей по имени Далеслав. Тогда в моем хирде было больше сотни воинов и два быстрых корабля.

— Насколько я знаю, у велетов все решает вече.

— Так и есть. Далеслав был очень воинственный и справедливый муж, имевший сильный голос на общем тинге.

— Кто был у тебя главным кормчим?

— Грайн. Его еще называют Рыбой за милую особенность держать язык за зубами.

Эйнар ткнул пальцем в направлении Грайна и я поразился его смиренному терпению во время этого допроса. Скорее всего, Большие Уши отлично понимал, что ни он сам, ни один из его хирдманов с подворья корчмы живым не выберется, случись у него с Дроздом неразрешимые непонятки. Отвечал на вопросы долго не раздумывая и, как мне показалось, нигде не наврал.

— Значит, твой Грайн умеет хорошо водить драккар? — пожелал уточнить Дрозд, цепко удерживая в тонких пальцах тяжелую кружку.

— Лучшего я не встречал. Грайн великолепный наездник на драккарах. Любой корабль слушается его лучше, чем собственный живот. У бедняги Грайна очень слабые кишки, поэтому на стоянках он всегда ночует поближе к кустам и подальше от остальных.

Дрозд позволил себе протяжно присосаться к кружке, а затем улыбнуться.

— В море нет кустов, как он выстаивает за кормилом столь продолжительное время?

— В море мы его не кормим, — Эйнар насмешливо хмыкнул. — Да и не стоит он, а сидит на бочонке со съемной крышкой или свесив задницу за борт.

Лица тех, кто знал Грайна просветлели от упоминания столь пикантных подробностей об особенностях организма их товарища. Мне показалось даже, что даны гордятся свои кормчим не меньше, чем командиром.

— Есть и еще кое-что отчего я решил больше не поддерживать Горхида. На стягах Полоцка вышита рогатая бычья голова, точно такой знак носил Далеслав. Я горько сожалел о его гибели и сейчас сожалею. С ним мы завоевали много славы и добычи, с оружием в руках побывали в чужих землях.

Голос предводителя данов звучал твердо и уверенно, Дрозд кивнул головой и я пришел к выводу, что он удовлетворен ответами Эйнара.

— Это не просто бык — тур, — проговорил Дрозд. — Лесной хозяин. Священный зверь Радогоста. Старинный знак лютичских князей. Что ж, возможно ты и прав. Рогволд с братом пришли в эти места совсем молодыми. Кто знает, может быть велетский князь Далеслав приходился им сродником.

После этих слов боярин повернулся ко мне.

— Стяр, ты расслышал совет Эйнара? Самое время ему последовать. У меня тоже есть для тебя совет и он полностью совпадает с Эйнаровым. Как думаешь поступить?

Я открыл рот, чтобы озвучить готовый ответ, но Джари оказался шустрее.

— Я готов выйти вместо тебя! — поднявшись с места, торжественно произнес араб. — У меня пред тобой долг жизни, когда как не сейчас его выплатить!

Со всех концов послышались одобрительное кряхтенье и мычание. Араба в деле видели почти все и все сейчас согласно кивали головами.

— Ну вот и боец сам нашелся, — подытожил Дрозд. — Лучшего и подобрать трудно. Что скажешь, Стяр?

— Я тоже не прочь тряхнуть ушами и проверить сказанное Сьедульфом, — вставил Эйнар. — Думаю, еще несколько моих воинов не откажутся успокоить херсира. Так ведь, Алафьен?

— Так, ярл! — воскликнул молодой викинг, обрадованный оказанным доверием, — Я с удовольствием отправлю Старлуга на пир к старине Одину!

— И я готов! — подал голос Сьедульф. — Несколько его уловок я подсмотрел в Бирке, ничего для меня нового в них нет.

— Меня выставь, Стяр, я с ним разберусь, — уверенно пообещал Вендар, воинственно выпятив подбородок.

— Выбирай, десятник, слово за тобой, скоро время выходить, — решил поторопить мои раздумья Дрозд.